Начало книги – здесь. Предыдущая часть – здесь.

55

Рэй шел далеко впереди. В руке у него была небольшая бутылочка с гранатовым соком, из которой торчала синяя трубочка, перегнутая ближе к верху. Время от времени Рэй, посматривая на вершину, которая, казалось, с каждым шагом становилась все дальше, изредка прикладывался к трубочке и, с силой всасывая напиток (его щеки от этого впадали, а глаза он почему-то прищуривал), прытко шагал между булыжников, ограждавших край тропинки.

Через час непрерывной ходьбы я нагнал Рэя и, тяжело дыша, стал идти рядом. По левую руку тропинка обрывалась резким склоном, уходя далеко-далеко вниз. За безмолвной пропастью, из которой, правда, доносился свист прохладного ветра, вздымалась еще одна гора, подпирая собой ясное небо, с которого на нас падали испепеляюще горячие лучи солнца. Они словно бы превращались в языки пламени и жалили кожу, придавая ей слегка красноватый оттенок, прогревая все внутри. Из-за горизонта, где-то далеко между неизвестными вершинами, выплывали тонкие линии перистых облаков, плавно огибавшие изумрудную чистоту небосвода, падавшие то вниз, то вверх, сплетавшиеся между собой в героиновом танце, плывшие дальше, распространяясь в невидимости, зазывая к себе, в холодную сферу безжизненности, в рай над землей.

Некоторые участки дороги были любезно снабжены деревянными ограждениями, представлявшими собой разреженно стоявшие в твердой почве бруски высотой в метр, которые соединялись между собой длинными тонкими ветвями деревьев неизвестной породы. За них можно было держаться, но особого доверия они не внушали, поэтому все шли немного поодаль от обрыва. Когда кто-то спускался, приходилось брать резко вправо, немного поднимаясь над тропинкой, и ждать, пока турист пройдет мимо, оставив за собой длинную стезю, ведущую наверх, туда, где никто из нас еще не был.

В самом низу между гор петляла небольшая речушка. Было видно, как она бурлила, натыкаясь на сглаженные водным потоком камни, разбиваясь на мириады блестящих кристаллов, превращаясь в пену, которая прибивалась к берегу и уже там понемногу оседала, вновь расплавляясь в речной воде, чтобы поплыть дальше, в пучину зеленых альпийских лугов.

По правую руку скала уходила вверх. То здесь то там, словно плесень, росла трава. Ее небольшие островки, окруженные камнем, имели какой-то желтоватый оттенок, будто трава умирала, но что-то заставляло ее жить. То ли солнце, то ли воздух, то ли страх перед смертью.

Рэй допил свой напиток и положил пустую бутылку в рюкзак, плотно закрыв ее крышкой. На лице Рэя проступала щетина: уже два дня мы были в дороге, а все остальное, кроме зубных щеток, мы решили не брать. Каждый лишний предмет еле заметно добавлял рюкзаку весу, но делал ощутимым ношу уже через пару километров ходьбы.

56

Спустя пару часов, ровно к полудню, мы подошли вплотную к вершине. Встречные нам сказали, что до конца тропинки осталось около полукилометра. На плато, располагавшемся немного ниже самого верха горы, было небольшое кафе. Вокруг деревянного домика стояло много скамеек и длинных столов. На последних можно было наблюдать пустые полулитровые бокалы с пеной на стекле и остатками янтарного пива на донышке. Мы подошли и присели за один из столиков. От солнца скамейки очень сильно нагрелись, поэтому пришлось подложить наши рюкзаки.

Столики были аккуратно покрыты лаком, на котором ближе к краям посетители выцарапали на всевозможных языках свои имена, сопровожденные датами. Уже тридцать лет назад сюда захаживали люди. Здесь стояли эти же столики, а на эти скамейки туристы и просто бродяги подкладывали себе рюкзаки или что-нибудь еще, потому что солнце было таким же беспощадным. Один официант с типично немецкой внешностью и в национальном костюме (белая рубашка, короткий замшевый жилет, штаны чуть ниже колена, гетры и помятые кожаные ботинки) рассказал, что прежде здесь было мало людей.

- За неделю можно было не встретить ни одного человека. Я всегда спрашивал своего дядю, почему для своей небольшой кафешки он выбрал именно это место. Обычно он пожимал плечами и говорил, что именно здесь они со своей будущей женой в первый раз поцеловались. Неисправный романтик… Он был уверен, что когда-нибудь по этому маршруту пойдут, потому как места здесь действительно живописные и незамеченным это долго оставаться не могло.

В самом начале все это, – немец поднял руку, указывая на лакированные столики, скамейки и само двухэтажное кафе на высоте двух километров, – напоминало просто придорожную хижину. Первые полгода дядя жил здесь один, иногда мы к нему наведывались, но с каждым разом он становился все нелюдимее и все меньше разговаривал. Мы думали, что его угнетает отсутствие посетителей, но настоящей причины не знал никто. И в один день мы снова пришли, но его не оказалось там, где он обычно был, – в кресле у окна: там он постоянно смотрел ну пустующие столики. Мы обошли все окрестности, но так его и не нашли. Его жена была мрачнее ночи, тоже перестала разговаривать.

- Так вы его до сих пор не знаете, где он? – спросил Рэй, через синюю трубочку попивая пиво из запотевшего бокала.

- Нет, мы нашли только его записку. Он ее на столе оставил. «Когда-нибудь здесь пойдут люди». И он был прав. На пару лет мы забросили это место. Потом на своей работе грузчиком я попал под сокращение и меня уволили. И я подумал: а почему бы не продолжить дело дяди? Почему не воплотить в жизнь его мечту? Мечту видеть людей – вас – за этими столиками. Я пришел сюда впервые за последний год и увидел, что хижина была полностью разграблена и все, что в ней осталось, – это были стены, пол и потолок. «Значит кто-то до сюда все-таки добрался», – подумал я. В помощь я взял своего сына, и мы стали обустраивать это место. Я приглашал сюда знакомых, мы делали пикники, люди потихоньку узнавали об этом кафе, и в итоге – сами видите: туристы, горы, пиво, воздух.

- А как звали твоего дядю? – Рэй создавал впечатление крайне заинтересованного человека.

- Отто. Его звали Отто. И он был буддистом. Немец итальянского происхождения, верящий, что где-то есть Будда. Только такой человек мог уйти навсегда, оставив одну лишь записку.

- Мне нравится твой дядя Отто, – сказал Рэй. – Я бы с радостью пожал ему руку: он определенно знал, что делает, когда строил здесь эту забегаловку.

Подул сильный ветер, и сигарету Рэя вырвало из небольшого углубления в крае пепельницы. Сигарета быстро покатилась по столу, а Рэй судорожно пытался ее поймать. В конце концов он придавил ее, как комара, обжегся и с наслаждением вновь ею затянулся.

Подошла еще одна небольшая группка туристов. Шумной компанией они уселись за соседний столик. Немец извинился и сказал, что ему надо поухаживать за гостями. Мы сказали, что, возможно, еще увидимся на обратном пути.

Внутри мы взяли пива и двинулись в путь.

57

Тропинка стала еще более извилистой. Все больше камней, все меньше растений. Резкий ветер – такой, что слезятся глаза. Солнце, желтой колбой зноя повисшее над нами. Впереди – вершина горы, затерявшаяся в ослепительно-оранжевом свете. Воздух стал прохладнее.

Из нагрудного кармана своей белой рубашки с отметинами пота в районе подмышек Рэй молча достал еще неоткрытую пачку сигарет, потянул за полоску слюды, открыл пачку, зубами впился в фольгу и выплюнул ее на дорогу, потом пару раз стукнул пачкой о ладонь, так что три сигареты – одна дальше другой – высунулись из темноты картонного параллелепипеда. Кивнув головой в мою сторону, Рэй предложил мне одну из сигарет, другую закурил сам, а третью заложил себе за ухо.

Последние метры были самыми тяжелыми и долгими. Казалось, будто мы идем целую вечность. Вокруг небесного светила, уже у самой вершины, образовалось гало. Где-то внизу летали птицы. Они садились на деревянные ограждения и смотрели на пропасть, не замечая тех, кто шел сверху.

- Перед тем, как взойти на вершину, – Рэй остановился и пристально посмотрел на меня, – ощути весь тот путь, который мы прошли ради этого: весь пот, все содранные мозоли, все разговоры и мысли, посетившие тебя. И когда ты окажешься наверху, забудь обо всем и почувствуй гору, стоящую под тобой, почувствуй простор, расстелившийся перед тобой, отдай себя бесконечным секундам.

58

Рэй был пьян: пиво, которое мы стали пить после привала в том кафе, жара, от которой замлели конечности – все это опьянило не только Рэя, но и меня. В ногах чувствовалась удивительная легкость, все как-то неестественно переливалось и наделялось непонятными нам смыслами. У нас обоих была жуткая одышка, приходилось дышать глубоко и часто.

На вершинном плато было абсолютно пусто: ни единого человека, ни одной души. Несмотря на тот факт, что, когда мы шли наверх, мы видели много людей, поднимавшихся с нами и шедших в обратном направлении, сейчас здесь не было никого. Одиночество, внезапно охватившее мое существо, заставило меня съежиться и сделать еще один глоток уже потеплевшего пива. Рэй курил вдалеке и, прищурив глаза, задумчиво смотрел в сторону горизонта.

Куда делись все эти люди? Куда они исчезли? Почему здесь никого не было?

Остались только мы и горы. Впереди в дневном мареве виднелся рваный край земли, составленный многочисленными горами, на вершинах которых, возможно, в таком же одиночестве сидели люди, задавая себе бессмысленные вопросы, на которые никто никогда не даст ответа. Это безжизненные земли, окружившие нас со всех сторон. Это искусственные мантры, льющиеся с неба. Это конец, знаменующий сакральное начало. Это мы, смертные мыслители, созидающие вечное и живое.

Мы присели на камни и, не говоря ни слова, допили наше теплое, невкусное пиво. На уши стала давить напряженная тишина. Мы просто сидели на камнях, плечо о плечо, и курили. Путники, отверженные всеми и оказавшиеся здесь вместе. Мечта о той жизни, где живешь дорогой и дикими тропами. Где ты – это ты, а судьба не принадлежит линиям на твоих ладонях.

Продолжение

На Главную "Джаза на обочине"