Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Доктор сам должен быть больным или переболеть всеми болезнями – только тогда он может сердцем понять пациента и придумать верный ход в стратегии его лечения. Именно такими были лучшие доктора ХХ столетия в Америке – доктор Макс Герсон, автор знаменитой антираковой диеты в сочетании с кофейными клизмами, так называемой Герсон-терапии, вылечивший от туберкулеза Альберта Швейцера. Всю жизнь его мучили головные боли, и подбирался рак. Именно таким был еще один прославленный техасский доктор, Вильям Келли, вылечивший сначала себя от сложнейшего рака поджелудочной железы – а потом еще около 30 000 пациентов. Таким же был и пораженный раком похожий на генерала Лебедя могучий здоровяк доктор Хамер, основатель Новой Германской Медицины, который сначала избавил себя от рака яичка – а потом уже пошел громить раковую индустрию. По сообщениям, он все еще сидит в одной из французских или испанских тюрем.

Здоровый доктор и тем более здоровый исследователь медицинской промышленности – а еще хуже пышущий здоровьем – это просто гад, сделавший карьеру на людских страданиях.

Но прямой противоположностью моих измышлений был герой нашей истории доктор Махмуд Эйч Рахман – этот пышущий здоровьем бугай изысканных манер, обладавший непередаваемой манерой разговора, этаким сладчайше-шипяще-булькающим говорком уроженца ганговых стремнин (он родился на берегах Ганга, в 400 км к северу от Калькутты), чистокровный бенгалец, муслим, берущий в оборот мягкостью, но порой и жесткой хваткой.

Это был герой своего микрорайона. Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Другим был Джаки, черный как смоль малаяли (уроженец Кералы), который тоже находился в отчаянном положении по причине того, что турист не покупал у него гашиш, и не с чем ему было предстать пред светлые очи женушки, проживавшей в одном из калькуттских предместий. Он подсел ко мне в чайной, что находилась прямо в переулке возле моего отеля. Я пивал там свой утренний чай и строил планы на день. Вокруг толпились толпы людей, японско-корейские туристы рассматривали карты и путеводители, девочки-цыганки (они все тут цыгане) бегали по туристам и просили их накормить, над нами высился розовый бюст Рабиндраната Тагора, а по противоположной стене полз гигантский плющ, вросший в стену и свисавший зелеными кронами. Cтанок еще рядом стоял, производивший сок сахарного тростника, который на ночь припарковывался так: юный индус вешал на него венок из желтых одуванчиков и чуть отвозил в сторону от дороги! Жарились макароны и рис, пылала печка, на которой грелись чайники, распространяя запах дров, Джаки подсел ко мне и тут же предложил отменный кусман липкого и вкусного кашмирского сельхоз-продукта.

Я говорю, старик, у меня задача прямо противоположная: мне ваша Индия так крышак снесла, что мне его нужно приколачивать заново, а вовсе не поднимать еще на один этаж. Вы понимаете, что вы достали своим гашишом? Невозможно курить круглые сутки.

Слово за слово, и мы пошли с ним в самый мистический храм Индии, Калигат, что был всего в четырех остановках метро.

Джаки летел по городу так, что я едва за ним успевал. Он не переставая тараторил, даже когда мы писали в туалете, а я чуть не падал в обморок от всего этого индийского амбрэ: да, сэр, Калькутта не то место, сэр, где можно расслабиться и отдохнуть, да, сэр, здесь нужно быть начеку, сэр, товара очень много, сэр, гигантское количество товара, – пафосно протягивал он, – но нет покупателя, сэр, здесь они продают книги, там хандикрафт, вот предметы культа, вот посмотри, – и он достал из кармана здоровенный кусман, – мне тоже это не продать, сэр, потому что производится больше, чем человек может потребить… Да, сэр, я говорю только правду, я не говорю глупостей, сэр. Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Самой трогательной встречей оказалось знакомство с Ахмед Рахимом. Это был полнотелый муслимский студент, который гулял по городу после завершения экзаменов и тоже был “такой бедный”, что не мог ничего себе купить. Но контакт с ним сразу вознес меня над всеми этими низшими кастами, с которыми я несколько дней пробухал, не помня с кем. Я перестал слушать и слышать весь этот индийский бардак, даже не оборачивался на приветствия. Внезапно, меня словно отрезало от всего этого кишения, и главное – от вечных приставаний – ай, прокачу тебя с ветерком! – ай да накурю тебя горным кашмирским! – за которыми стоял неприкрытый бизнес.

Он изучал тот же предмет, что и я однажды изучал в его годы – литературоведение англо-американского направления. То есть Хемингуэя, Сэлинджера и Уильяма Блэйка.

Все, что он прочел в оригинале, я читал в переводах, потому что на русский переведена большая часть американской литературы, а на бенгали только какие-то крохи. Но он прочел не так много. Я ему сказал: самое интересное, что может случиться с тобой в этой области – ты можешь прочесть Фолкнера. Это будет хорошее питание для твоей головы. Прочти обязательно три вещи – «Медведя», «Шум и Ярость» и «Деревушку». Дай слово! На инглише он говорил и правильнее и красивее меня. Он полюбил меня как родного дядюшку, когда я напоил его маленькой чашкой чая с бубликом в бенгальском ресторанчике, а потом мы еще и съели по нежнейшему коровьему бифштексу. Мясо таяло во рту, и я до сих пор не понимаю, как они умеют так приготовить говядину. Я понял, что бенгальская кухня недаром ценится в Индии. И постарался запомнить этот ресторанчик по красной неоновой надписи изощренной вязью, но в этих дебрях что-то запомнить не представлялось возможным… Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Я исчез на один день, не помню где был и что со мной: в порту сидел, черные люди шли, а навстречу белые люди шли и смеялись, одни муку тащили, а другие навстречу им уголь тащили, одни были чумазые от угля, а те белые от муки, мотоциклы врезались в толпу, не могу восстановить цепочку, помню фотографии только – как с бабушкой забухал, со своей бабушкой, плакал-плакал долго, потом к брахманам пришел, храм там у них стоял на самом берегу речки Хугли, притулившись между конторами по развесу товара, бизнесмены ходили мимо с мобилами, а тут таинство шло, индус с красивейшими волосами почти до пят, черными и яркими, масла в огонь подливал и ликовал, и все ликовали, и огонь поднимался на высоту человеческого роста, потом я мыться пошел, назовем это омовением, но речка Хугли грязнющая, надо было мне ногу окунуть – кто-то сказал мне, что река эта обеззараживает, и если труп туда попадает, то становится как резиновый и не черный, а белый, чудеса! (об этом, кстати, кто-то писал), помыл я рану и подумал, что должна пройти моя гнойная инфекция, и как подумал – так и вышло, потом опять в город пошел, бродил-бродил, и вдруг попал на рынок цветов, вокруг психоделические пейзажи эпохи Битлз 1967 года, года моего рождения, концентрированный цветочный воздух унес меня в эру цветов, не все я помню, уснул где-то, проснулся – парня нашел, за бухаловом пошли к цыганам, ночь яркая, Старого Монаха говорю, это ром такой, пил с цыганами, короче, не буду врать, дальше ничего не помню… Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Менеджеры отеля являли собой стройную иерархию: наверху находился старший менеджер, очень смазливый индус, от довольной жизни уже начинающий добреть, то есть полнеть, всегда опрятный и пахнущий ароматами. Среднему менеджеру полагалось быть стройнее, и он был прост как индийская правда. Я звал его Коровин, а первого звал Коровьев. Оба они были из коровьего племени. Один вид среднего менеджера вызывал у меня приступы смеха. Казалось, что его однажды сильно ударили поленом по голове – и он вылетел в астрал, и не может оттуда вернуться.

Это была еще та организация. Однажды я достал кирпич из стены их отеля и сунул под нос среднему менеджеру. Потом я вложил кирпич обратно в стену отеля.

– Очень большая влажность, сэр, – сказал средний менеджер.

Отель Фархан сохранял колониальные черты, но разрушаемый тропической влажностью, особенно в сезон дождей (который я слава богу, не застал), по западным стандартам представлял из себя просто руины, как и большинство зданий в Калькутте. Эту проблему правительство Калькутты решить не могло никогда, даже во времена британского правления. Эта проблема вообще не решается.

– Ребята, – говорил я им, – ну почему я должен чинить ваш водопровод?

– Вы ничего не должны, сэр, – отвечал средний менеджер.

– Он, – я начинал кричать на них, – течет, блядь, третьи сутки, сверху оттуда, – я открывал окно и показывал наверх. В колодце, образуемом стенами, естественно, располагалась неописуемая помойка. Уже раскрошенная стена продолжала разрушаться под действием непрерывно сочащейся влаги. Там, на третьем этаже, попросту прорвало трубу, которую нужно было замотать. Две недели они ждали специально обученных людей. В итоге я взял свой скотч, слазил на крышу и обмотал им трубу.

- Вот и все, вашу мать.

Знаете, что они мне ответили? Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Индия описана и переписана столько раз, что я и не знаю, что вам еще рассказать.

Сначала была просто деревня, в которой особо почитали богиню Кали. Храм ее, являясь одним из центров индийской Калькутты, стоит и сейчас. Древнейший брахманский истеблишмент и новое муслимское правительство мирно уживались друг с другом до тех пор, пока не заводился в царской (муслимской) семье какой-нибудь оголтелый наследничек, лишенный наследства, который поднимал бучу. Буча проходила – и снова цвела родная сторонка. Продуктов хватало с лихвой, разве что рынки сбыта были локальные.

А до прихода мусульман все было вообще сказочно, жила себе выдуманная брахманами сказочная Индия, которая не умела воевать. Никто не хотел идти воевать, а кшатриев (варны воинов) было так мало, что любой дурак мог придти в Индию и начать править… Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Пока я не выпил чая, я не спустился за землю. Я присел на приступок на тротуаре и мне налили чая с молоком и имбирем в маленькую глиняную чашечку. Чай оказался душой этого мира: выпив эту чашечку, я почувствовал, как навстречу этим людям открылось мое сердце. Я находился в восхищении, в состоянии длящегося восторга: эти люди жили в мире богов, симфония которых для них была более реальна, чем все происходящее вокруг. Боги и только боги задавали тон их жизни. Все вместе они составляли божественную симфонию, которую ничто не нарушало. Молодцы ходили парочками, втроем и большими компаниями, обнявшись или взявшись за руки. Девушки, ни на кого не смотря, спешили по делам – если не шли в сопровождении молодого человека. Женщины постарше были более раскованны.

Внезапно мимо нас прошел абсолютно голый, черный и грязнющий человек с всколоченными волосами, похожими на черную паклю. Это был в первую очередь человек, а потом уже местный уличный сумасшедший, он же святой, он дредлокс-дрэд. Он прошел сквозь густую толпу, как ни в чем ни бывало, и побрел к соседней мусорной куче. Своей жизнью он доказывал чистоту этого места. Он был вымазан пеплом и между ног у него болтался хуй с яйцами, непонятно как оставшийся в целости среди этого хаоса. Его незащищенность больно ранила меня. Я сидел на каменном приступке, поджав под себя ноги, рядом с шипящей сковородкой, наблюдая за проворными движениями человека, подкидывающего макароны вверх, тем самым переворачивая их на сковородке. Ко мне подошел другой продавец и сказал:

– Не сиди тут в обуви… Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Мы вышли из метро и попали на главную улицу Калькутты – Чоринги. Она еще не совсем проснулась, но уже гудела визгами такси и грузовиков. Кондукторы колотили по стенкам автобуса, требуя остановки. Люди вскакивали на ходу. Двери автобусов не закрывались – их вообще не было. Размахивая своим розовым языком из стороны в сторону, бешеная Кали разгоняла этот траффик что есть мочи. Мы потихоньку свернули на Саддер-стрит, место туристского приюта «бюджетных трэвеллеров», и, слава богу, ор немного поутих…

Само собой, на нас, бредущих с рюкзаками, тут же напали проводники, которые взялись нам подыскать отель. Ваш бюждет? Минимум. Нас водили из гостиницы в гостиницу, некоторые дормиторы были похожи на военные лазареты с грязными простынями, другие комнаты были душные или дорогие, приятель-грек все выбирал и выбирал, но я не выдержал слоняться с тяжелым рюкзаком и бросил кости в комнату за 150 рупий – самое то! Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Великое множество путешественников и писателей говорят одно: первое знакомство с Индией это всегда шок. Сколько не представляй себе эту страну, не напрягай фантазию, первое знакомство всегда ошеломляюще. Реальная Индия никогда не будет соответствовать никакой другой Индии.

Я долго ее предвкушал, зная, что Индия – цивилизация, равноправная всей нашей Иудее, хотя бы по количеству народа (это 1 125 млн. человек, а во всей Европе, США и России совокупно не более 950 млн.). По многим причинам, эта цивилизация смогла продержаться как мировая сила. Читать дальше »

Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

И, наконец, последняя зарисовка. Я не могу передать, какой грустью веяло на меня от этого создания. Мне казалось, что я прохожу мимо бесконечного страдания. Ее слоновьи ноги и слоновья походка и все гигантское тело – все это вызывало у меня чувства противоположные какому-либо желанию. Я смущенно с ней здоровался, зная, что боюсь даже подойти и заговорить с ней, и когда я узнал, что это не толстая баба, а шри-ланкийский леди-бой, я оторопел. Мне стало его еще жальче. Я готов был пожертвовать ему все, что у меня есть. Мне стало невыносимо даже видеть его, а особенно с бодуна, а особенно с китайского бальзама.

Возлюбленная провожала меня на автобус. Мы шли по Лебух Чулиа и сворачивали на Лов-лэйн. И, завидев нас вдвоем, Слониха радостно помахала нам зонтиком. Молодцы, ребята, сказала она на своем слоновьем диалекте. Оказывается, в ней не было никакой зависти, от которой мы все эти дни сильно страдали.

Я понял, почему Слон — божество в Индии. Я ошибался в Слоне. Слон был совершенен. В мире страданий жила моя Возлюбленная, попав из своей касты — в более низшую.

Однажды она облила слезами всю мою руку и половину пластикового столика. Больше я о ней ничего не скажу.

Продолжение