Начало книги – здесь. Предыдущее – здесь.

В чем же смысл существования этих гениальных юродивых?

Руссо как дилетант вывел из подсознания мир фантазий, который сильно сковывали академические вериги. Глядя на его нарисованные джунгли, Поль Гоген совершил паломничество в настоящие – на Таити. Там он напишет свою главную картину, обращающую человечество к началу начал, в самом ее названии прозвучали древние вопросы: «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда идем?» Руссо развязал руки и сюрреалистам.

Ван Гог – один из первых «освободителей цвета», юродивый от живописи, нарисовавший свои великолепные «Подсолнухи» как средоточие солнечной силы. Свое «разреженное сознание» он скрупулезно переносит на холст. Картины то «распадаются» на отдельные мазки, то «собираются». Абсолютная экспрессия, то есть субъективное изображение. И его эмоции отлично передаются зрителю. В поздних работах создал пронзительные космогонические панорамы.

Хлебников пытался соединить математику с историей и вывести формулу времени. Расщеплял язык, занимаясь словотворчеством. Его открытия развил Маяковский. Именно Хлебникову мы обязаны словом «летчик», заменившим «пилот» и «авиатор». Все его вещи на грани безумия. Но немногие художники способны ощутить человечество как «колеблющуюся струну» между историческими потрясениями. Он писал о связи музыки, математики и истории! И это в пору «революционной перестройки общества»! В его поэзии попадаются строчки 96-й пробы. К примеру:

Сегодня снова я пойду
Туда, на жизнь, на торг, на рынок,
И войско песен поведу
С прибоем рынка в поединок!

Хармс тоталитарному давлению противопоставил клоунаду, уравновесив страх смехом.

Все они – воплощения иррациональности и непрактичности. (далее…)

Начало книги – здесь. Предыдущее – здесь.

Сергей Есенин поступил с Велимиром Хлебниковым, как Пикассо с Руссо.

Хлебников был футуристом (от futurum – будущее), творцом «новояза» и соратником Маяковского. Поэт-бродяга скромно называл себя Председателем Земного Шара. Анатолий Мариенгоф так описывает в «Романе без вранья» коронацию Велимира в Харькове в 1920 году: «Есенин говорит: “Велимир Викторович, вы – Председатель Земного Шара. Мы хотим в Городском харьковском театре всенародным и торжественным церемониалом упрочить ваше избрание”. Неделю спустя перед тысячеглазым залом совершается ритуал. В заключение как символ Земного Шара надеваем ему на палец кольцо, взятое на минуточку у участника вечера – Бориса Глубовского. Опускается занавес. Глубовский подходит к Хлебникову: “Велимир, снимай кольцо”. Хлебников смотрит на него испуганно и прячет руку за спину. Глубовский сердится: “Брось дурака ломать, отдавай кольцо!” Есенин надрывается от смеха. У Хлебникова белеют губы: “Это… это… символ Земного Шара… А я – вот… меня… Есенин и Мариенгоф в Председатели…” Глубовский, теряя терпение, грубо стаскивает кольцо с пальца. Председатель Земного Шара, уткнувшись в пыльную театральную кулису, плачет светлыми и большими, как у лошади, слезами». (далее…)

Начало книги – здесь. Предыдущее – здесь.

Расскажу еще о двух парах «двойников»: Анри Руссо – Велимир Хлебников и Ван Гог – Даниил Хармс. Вся эта «великолепная четверка» с социальной точки зрения подходит под определенную категорию людей, которую условно можно назвать юродивыми или блаженными от искусства.

Наверное, самый странный из выдающихся художников – француз Анри Руссо по прозвищу Таможенник. Его стиль называют примитивизмом. Когда я увидел его работы в Лувре, мне показалось, что все эти феерические, декоративные джунгли вполне годятся для оформления детских садиков. Наивность и чистота. Взрослых, кстати, он изображал с детскими лицами, а детишек – со взрослыми.

Прозвище Таможенник Руссо получил потому, что, собственно, работал на таможне. Только после отставки в 41 год он полностью посвятил себя живописи. Пару раз умудрился попасть за решетку. И оба раза его и спасала, и подводила присущая ему наивность. В 19 лет из кассы бухгалтерии адвокатской конторы, где он числился, по «совету» мудрых друзей Анри крадет ничтожную сумму. Учитывая мизерность «навара», часть срока получает «в виде службы в армии».

И уже в преклонном возрасте, в 57 лет, его обвинили в мошенничестве, хотя, скорее, он стал его жертвой. Речь обвиняемого на судебном заседании свелась к тому, что сажать его нельзя, поскольку это может помешать ему рисовать. (Поведение в духе Юрия Деточкина из фильма «Берегись автомобиля».) Судья, сраженный неожиданностью аргументации, засмеялся. Наказание последовало условное. Ясно было, что у Руссо «не все дома». (далее…)