Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

Дитя по ту сторону добра и зла

В качестве эпиграфа к своей книге «Дни поражений и побед» Е.Т. взял следующие стихи Пастернака «…Но пораженья от победы // Ты сам не должен отличать». Этот эпиграф так прямо и начинается у Гайдара – с отточия. Высоко и прекрасно! Вот только смысл эпиграфируемых стихов совершенно не вяжется с тем, чего люди имеют право ждать от реформатора и его реформ. В стихотворении Пастернака «Быть знаменитым некрасиво…» речь идет об артистическом творчестве – артист является проводником некоей высшей воли и не должен думать о последствиях своей творческой активности: «Другие по живому следу // Пройдут твой путь за пядью пядь, // Но…» Далее идут слова, которые Гайдар вынес в эпиграф.

То есть обыватели, значит, вынуждены идти по следу гордого макроэкономиста, который, реформируя самую основу их жизни, вовсе и не должен отличать в этом деле победы от поражения. Во как!

Но покорно исследуя – «за пядью пядь»! – улики, оставленные на своем пути поэтичнейшим из реформаторов, («экономическим романтизмом» называет он свои деяния), мы все же осмелимся в данном пункте его немножечко покритиковать. Все-таки надо чувствовать разницу между чистым искусством и жизнью. Ну не получилось что-то у артиста в процессе его творчества, пусть даже освистали его. Ничего страшного. В другой раз, Бог даст, получится. И совсем иная ситуация у реформатора, взявшегося за преобразования в стране с многомиллионным населением. Если у него что-то не получается, то, во-первых, это приносит несчастья тем, над кем артистически настроенный экономист экспериментирует, а во-вторых, начать свой творческий эксперимент заново вряд ли удастся. Не позволят (хотя Ельцин в 93-м сумел попользоваться второй раз Гайдаром как особо ценным деструктивным кадром), да и уникальный материал может оказаться безвозвратно испорчен (все-таки не глина, а живая жизнь).

Строго говоря, реформатор, заявляющий, что он не должен отличать поражений от побед, это все равно что хирург, который начинает резать вас с установкой, что он в своей деятельности вовсе не должен заботиться о том, помог он вам или навредил. По-моему все же хирург должен знать хотя бы зарезал он вас или нет. Должен отличать живое от мертвого. А Гайдар, выходит, отказывается делать это. Сваливает на «других», на нас с вами.

Однако не будем слишком строго его за это судить. Мы ведь знаем, что у него было громадье макроэкономических планов. И он их применил к народному хозяйству нашей страны. О том, как применил, поговорим позднее, а пока только спросим: а кто именно их применил к нашей жизни? И ответ будет: тот самый Ребенок, которого мы уже знаем как элемент гайдарного устройства. Ибо тот бессознательный творец, о котором слагает стихи Пастернак, это и есть Ребенок, играющий на свободе разными смыслами, не ведающий, что творит, но надеющийся, что «другие» в этом разберутся. Если этот Ребенок гениален, у него получается гениально (хотя – даже гениальному ребенку не стоит позволять играть с пистолетом). А что касается Ребенка, пораженного склонностью к разрушению, то его надо держать подальше от предметов, которые он может разрушить. И уж во всяком случае, никогда нельзя доверять ему жизнь людей. Потому что как-нибудь ненароком он может лишить их жизни и потом сослаться на то, что он вовсе и не должен отличать поражений от побед. Потому что это категории реальной взрослой жизни, а он только по-детски играл. И знать ничего не знает ни каких разрушениях. Это не он, это мыши из черных дыр разрушили советскую экономику, а он ее только хотел играючи реформировать.

Бритва Егора

Господа, вы читали произведения Егора Гайдара? Нет, господа, вы их не читали. Если б читали, то знали бы, что их лейтмотив таков: я взял на себя большую ответственность, хотел сделать то-то, успешно начал, но мне помешали, и в результате получилось совсем не то, чего я хотел. Типичные оправдания по смыслу и тону. Но – очень убедительные. Причем, едва ли не самое ходовое словечко в этих текстах: «ответственность». Употребляется оно в каком-то очень специфическом смысле – не в юридическом (Гайдару, кажется, и в голову никогда не приходило, что кто-то, включая и коммунистов, может отдать его под суд) и даже не в моральном (хотя обилие оправданий и иногда встречающееся словосочетание «моральная ответственность» позволяют так подумать), но скорей – в каком-то психофизиологическом смысле.

Вот пример (речь о 93-м годе, когда он уже и еще не в правительстве и хочет заняться чистой наукой): «Это мы начали масштабные и тяжелые реформы, которые круто изменили жизнь страны, позволили решить часть старых проблем и одновременно породили новые. Тем самым, на нас и лично на меня легла моральная ответственность за все их последствия. И, как бы ни развивались события, никакая отставка от этой ответственности освободить не может. Ведь вот уже давно в кресле премьера иной человек, а часть людей по-прежнему яростно клеймит «антинародный гайдаровский курс», другие его защищают. И от этого не убежишь, не спрячешься. Да и сам я, может, даже сильнее, чем когда был у руля, чувствую боль за все просчеты, ошибки».

Слово «боль» звучит здесь довольно нейтрально, однако надо иметь ввиду, что когда Е.Т. в первый раз был уволен из правительства, он в самом буквальном смысле страдал от «неожиданно открывшихся болячек». Это позволяет сделать вывод, что под словом «ответственность» Е.Т. понимает какие-то внутренние муки, тревогу, может быть даже нечто похожее на чувство вины. То есть именно что-то психологическое. И даже – физиологическое. Словом – то, что испытывал дедушка, когда брал в руки бритву.

Но анализируя прозу деда Гайдара, мы установили, что там «искупление» (то есть – “ответственность”) связано с материнской подначкой что-нибудь разрушить, используя отцовский дар, и – со следующим сразу вслед за этим наказанием (собственно — “ответственностью”). Нечто похожее мы видим и в случае Егора Тимуровича. Начиная свои реформы, он предчувствует всенародную ненависть, которая на него вскоре обрушится, и даже как будто предвкушает ее. Во всяком случае, пишет: «В декабре 1991 года думаю о происходящем в Польше и с личной точки зрения. Примерно таким же будет мое положение, так же будут ненавидеть через пару лет и меня».

Или вот еще замечательный пассаж – размышление над предложением второй раз прийти в правительство в сентябре 93-го: «В любом случае придется отвечать за перебитые кем-то горшки, за щедро раздававшиеся весной и летом обещания, которые выполнить нельзя». Стоит восхититься тем, как построена фраза! – “кто-то” (злые мыши) “перебил” (или еще перебьет?) “горшки” (голубую чашку), а “отвечать” придется Гайдару.

Там же: «Теперь, если вернусь, предстоит новая грязная и тяжелая работа по разборке мусора. Ответственность за заведомо нелегкую осеннюю политику вряд ли прибавит демократам голосов на предстоящих выборах, больше того, лишит преимуществ оппозиционности. К тому же еще далеко не ясно, чем кончится неизбежное лобовое столкновение Президента и съезда, а ведь и за это, находясь в правительстве, придется отвечать. Все это очевидно и вместе с тем – не имеет для меня никакого значения. Страна перед опасной схваткой. Исход непредсказуем». То бишь: ну как можно сидеть дома, когда предстоят уличные бои и можно будет по-дедовски повести людей под пули.

Мама в очередях

Но кто же его понуждает к тому, чтобы разрушать и нести за это ответственность? Мать? О реальной матери Е.Т. вспоминает в связи с тяготами работы в правительстве: «Особенно тяжело все происходящее переживала мама». Вообще эта ученая дама прожила жизнь, по свидетельству сына, в обстановке эмоционального комфорта. Когда мальчик учился, в школе почти не бывала, слышала о нем «в основном приятные вещи», – говорит Е.Т. «И вдруг – лавина неприятия, ненависти! В конце 1991 года ее сына костерят в огромных, бесконечных и безнадежных очередях. Стоя в очереди за хлебом, она к своему изумлению слышит рассказы о том, что сами-то Гайдары как сыр в масле катаются и в очередях-то небось не простаивают».

Неизвестно, делала ли мама упреки Егору в связи с его реформами, но уже ее огорчение (особенно в связи с тем, что некоторые друзья реформ сына «категорически не принимают») было ему достаточно неприятно. Так что хоть вот таким интеллигентски-косвенным образом он принимает от матери порцию «ответственности». Но вообще-то основные огорчения доставляла Гайдару не мать. У реальной матери должны быть, конечно, свойства внутренней Матери, но проекцией материнского Я вовне может оказаться и что-то другое. Что именно?

Говоря о своей матери, Е.Т. сообщает, что неприятные ощущения она черпала в очередях. А потом вдруг, закончив рассказ об этом, он ни с того ни с сего (подчеркивая как бы искусственность стыковки отточием) начинает говорить о головной боли от тирании законодателей. Получается узел: реальная мать, народ в очередях, депутатский корпус. Похоже, что проекцией внутренней Матери вовне для Гайдара является не только мама, но и все население страны, а также его видимая (вице-премьеру) ипостась: Съезд народных депутатов. Уж эти его действительно страшно мучили, заставляли испытывать тяжелые пароксизмы “ответственности”. Ну и он их, естественно, провоцировал. В конце концов дело дошло до кровавой схватки, в которой Е.Т. по внешней видимости выиграл, но по-настоящему говоря проиграл. Об этом речь пойдет впереди.

А здесь лишь заметим, что семантическая связь матери, матери-родины, народа и народных представителей вполне естественна и представляет собой обычный архетипический клубок родственных смыслов. Мать стоит в очередях, слушает разговоры народа и транслирует сыну народную ненависть, вызывая в нем неопрятные ощущения (правда, по словам реформатора, они связаны с тем, что бедной женщине приходится все это выслушивать, но – какая разница? – когда сын ведет себя плохо, мать всегда огорчается именно из-за того что люди его осуждают; ведь внутренний Родитель – это в норме носитель социальных предписаний, другое дело, что он может оказаться носителем не совсем традиционных предписаний, как в нашем случае). Но что-то похожее делает и многоголовая нардепская гидра – вызывает на ковер и песочит, да еще транслирует это по телевизору. «Приспособиться к этому очень трудно. Такие вызовы на ковер происходят, как правило, внезапно, в то время, когда у тебя совершенно другие важные планы». К тому же можно «выступить крайне неудачно». Неприятно.

Но главное все-таки вот эта «лавина неприятия, ненависти» от народа, ради которого вроде бы и делаются реформы. Народ от реформатора чего-то ждет. Ждет, что Гайдар сделает эффективным принадлежащее ему (народу) народное хозяйство. А Гайдар, выступая в детском стиле игрового эксперимента, ломает не принадлежащую ему вещь и таким образом заслуживает искомую ненависть.

Продолжение