Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

Родительское программирование

Человек складывается из влияний взрослых, которые окружали его в детстве, воспитывали. При этом роли обычно распределяются так: мать определяет — что делать, а как — показывает отец. Из того, что сказано выше (в главке «Как закалялась сталь») уже вырисовывается простейшая схема: от отца президент получил страсть ко всякого рода техническим побрякушкам, а от матери — устремление к культуре. Мать, судя по всему, была женщиной мягкой и безвольной. Хотела заниматься филологией, но вышла замуж за человека старше себя на 12 лет и оставила девичьи устремления к высокому. И хотя она передала эти устремления сыну, но — в усеченной, ущербной форме: устремления есть, а реализоваться они не могут, подменяются технологическими средствами их реализации. В результате все сводится к доставанию всяких устройств и проигрыванию на них треков, на которых по идее должны быть культурные артефакты: музыка, кино, литература. Однако способности отличить культуру от шума у президента нет. И поэтому, употребляя имена артистов и названия произведений, он просто не знает, о чем говорит.

Собственно, это относится и к политике, которая — тоже искусство, как музыка или кино, но только работает со своим особым материалом. Если политик пытается использовать какую-то идею, не чувствуя ее внутренней сути, получается нечто вроде слушания музыки как шума. Медведев получил юридическое образование, владеет известным набором идей юридического, социального, политического свойства, а применяет их — сами видите как… Но почему все-таки он захотел стать юристом? Сванидзе это, кстати, тоже интересно: «Дмитрий Анатольевич, почему вырешили стать юристом?» Ответ: «Я просто решил сделать выбор между инженерной специальностью и гуманитарной. В какой-то момент альтернатива была такая — отцовский вуз или другой технический институт. Я даже ходил на курсы в Военмех. Но, как ни странно, где-то во второй половине 10 класса я понял, что меня тянет на филологию».

Ничего «странного» здесь, конечно же, нет. Юноша выбирает между двумя влияниями — мамы и папы. А поскольку он не понимает, что с ним происходит, эти влияния приводят к метаниям от папиной механики к маминой филологии. И приобретают подчас совершенно гротескную форму. Вот мамино: «Я читал странные книги, вроде различных словарей. Это были и словарь иностранных слов, и энциклопедические словари, и словарь синонимов. Были даже частотный словарь русского языка, орфоэпический словарь. То есть я почувствовал, что у меня есть интерес к этим вещам. И думал, может быть, поступать на филологический, на отделение русского языка и литературы. Потом решил, что для мужчины это несолидно как-то, и подумывал поступить на одно из отделений иностранных языков. Полезно, престижно, к тому же филфак Ленинградского госуниверситета очень котировался».

Чтение частотного и орфоэпического словарей — это даже круче, чем чтение Чехова от корки до корки (см. здесь). Тут стремление в мамину сферу доведено до абсурда папиной точностью и нормативностью (орфоэпия). И это конфликтующее внутри ребенка единство мамы и папы разрешается тем, что Дима идет в юристы: «И мать и отец сказали, что лучше все-таки юрфак. Я сдал документы и поступил на вечернее. И я ни разу в жизни ни на минуту не пожалел, что окончил этот факультет и получил это образование. Когда я начал учиться, мне с каждым днем это нравилось все больше и больше. Я понимал, что мне просто реально повезло — мне интересно. Это мое. И в теоретическом плане, и в практическом измерении. Просто доставляло удовольствие все, чем я там занимался. И чем занимался впоследствии… Спасибо родителям».

Это — конечно. Но только надо иметь в виду, что в это время влияние мамы на Диму скорей всего уже начало замещаться влиянием будущей жены. Встреча с ней — это особая история. Но я ее ставлю в контекст отцовских и материнских влияний при выборе профессии, поскольку в тот момент Медведев реально выбирает свою судьбу. И встреча со Светланой Линник тоже была судьбоносной.

Президент говорит: «У меня первое самое сильное ощущение, так получилось, связано с моей женой. Было это в 7-м классе, на зимних каникулах. Я отлично это время помню. Мы виделись до этого, но как-то так лучше познакомились во время совместных прогулок. И нас это все захватило и повело. Мне было 14 лет. Она училась в параллельном классе. И с этого началась большая, отдельная страница в моей жизни». «Захватило и повело» — интересно. Но еще интереснее то, что происходит с Медведевым, когда он об этом рассказывает. Даже Сванидзе, как видно, поражен и потому считает необходимым вставить в текст свои наблюдения за состоянием президента, рассказывающего про встречу с женой. Вот они: «Тут возникает пауза. В романах обычно в таких случаях пишут что-то вроде: «Он уже был не с нами». И это тот самый случай. Он точно был не с нами. Можно сказать, ушел. И никто и ничто вообще было ему не нужно, кроме воспоминаний. Вопросы в этот момент были малоуместны. Вырвалось что-то корявое: «Если можно, поподробнее об этом»».

Да, с этого места хотелось бы поподробнее, уж больно странно это, человек вдруг улетел… Но вот, придя в себя, наконец отвечает на «корявую» просьбу Сванидзе: «У каждого ребенка в детстве есть свои этапы развития. Во 2-3-м классе нас очень интересовали динозавры. Мы их изучали, рисовали, обсуждали. Более того, я выучил всю периодизацию развития Земли, начиная от архейской эры и кончая кайнозойской. Для 2-го класса это было совсем неплохо и производило впечатление на слабонервных учителей. Классе в 4-5-м я увлекся химией, которой тогда не было в числе моих предметов. Опыты ставил. Потом спорт начался». И так далее…

Прекрасно, только пока что не очень понятно, какое отношение к Светлане Линник имеют динозавры? На динозавра как раз она ничуть не похожа, нормальная женщина. По виду строгая, но это ж не значит, что она должна ассоциироваться у мужа с чем-то ужасным. Нет, тут другое. Похоже, Медведев просто хочет сказать, что это было какое-то беспредельное чувство, поглотившее его целиком. То есть — вот была обычная жизнь школяра… «А потом все это закончилось в один момент. Началась новая жизнь. Погружение в этот мир происходило для меня очень мощно. Потому что, как у всякого человека, у меня было ощущение, что это самое сильное чувство в мире. Всякие переживания — кто на кого посмотрел, кто с кем встречается. Наш роман происходил на глазах у всей школы».

При той эмоциональной глухоте, которую мы наблюдаем в Медведеве (и которую он сам в разговорах со Сванидзе постоянно подчеркивает), знакомство со Светой Линник, действительно можно рассматривать как переломный момент жизни. Как известно, для многих людей жена становится как бы заменой матери. В случае Медведева это тоже так, но тут есть одна тонкость. Выше я говорил, что его мать наметила цель устремлений к высокому, но — в усеченной форме. Она не смогла ему передать реального чувства того, к чему предложила стремиться, не создала в душе двигатель, который толкает к определенной цели, оставила пустоту, которую стали заполнять всякие технические суррогаты, вроде магнитофонов и частотных словарей. Мальчик, например, хотел заниматься филологией, а для чего это надо, не знал. Хотел слушать музыку, но принимал за нее — помехи. В такой ситуации нужен был кто-то, кто руководил бы его эстетическим, культурным и прочим воспитанием. Будущая руководительница попечительского совета «Духовно-нравственная культура подрастающего поколения России» как будто самой природой была создана для этого.

«У меня жена строгая воспитательница, — говорит президент (правда, не о себе, а о сыне). — И это, кстати, обычная вещь. Мамы всегда строже относятся к своим детям. Светлана старается воспитывать Илью довольно жестко». Судя по репликам Светланы Владимировны, разбросанным по тексту книги Сванидзе, госпожа Медведева действительно жесткая женщина. Она крепко взяла в оборот втюрившегося в нее семиклассника. Президент говорит: «В итоге я доучился до того, что в 10-м классе у меня был «неуд» по поведению в первом полугодии и почти все тройки. И все было очень плохо. Родители были крайне недовольны. Я мог прийти только на один урок, и меня это не заботило. Правда, в какой-то момент, когда я почувствовал, что наши отношения вполне меня устраивают, я понял, что нужно хорошо закончить школу. Мужской разум сработал, и за два месяца я все ликвидировал».

Хорошо. Но, что значит «почувствовал, что наши отношения вполне меня устраивают»? Света что — держала его в постоянном напряжении все это время? Как это у некоторых девочек делается: поманила — оттолкнула — опять поманила — опять… Неужели мучила? Не знаю, но если так, это значит, что она подстраивала Диму под себя, ломала его нрав, овладевала секретами управления им. А к 10 классу вполне уже овладела душой мальчика, позволила ему успокоиться, стимулировала к тому, чтобы будущий муж хорошо кончил школу, поставила ему цели на будущее (но поженились они только в 1993 году). В общем, Светлана идеальная жена для Медведева. И лучше, чем кто-либо другой в мире знает его. Поэтому стоит послушать, что она говорит о муже: «Не могу сказать, что у него совсем простой характер. Это была бы неправда. Наверное, с другим характером и не справиться с теми проблемами, которые приходится решать на его уровне. Без жесткости, видимо, не обойтись…».

Я далек от мысли, что Светлана Владимировна через мужа управляет Россией, но трудно отделаться от впечатления, что это именно она устами президента повелевает разобраться с теми, кто «гадил», например, на Манежке.

Теперь вернемся к родительскому программированию. Если не ошибаюсь, первым этот термин ввел Эрик Берн, о некоторых деталях концепции, которого поговорим в следующий раз. А сейчас лишь еще раз замечу: при воспитании мать определяет, что делать (в данном случае это — стремись к высокому, но не постигай его сущности), а вот как достигать этой цели показывает обычно отец. Дмитрий Анатольевич говорит: «Не буду скрывать, я особенно его работой не интересовался. Но помню, как, например, в раннем детстве я где-то часов в десять, после программы «Время», отрубался под известную музыку. А потом, как любой ребенок, просыпался. Смотрел, что происходит, вернулась ли мама — она ходила на курсы, училась. И когда я выходил в час-два ночи, у отца все время горел свет. Он сидел и все что-то писал. Меня это поражало тогда. И потом, уже утром, в шесть-полседьмого он вставал и опять продолжал писать. И на столе у него лежали горы каких-то бумажек, огромное количество книг…».

То есть отец личным примером показывал сыну, как нужно работать: днем и ночью. Это прекрасно, но есть одно важное «но»… Папа «самозабвенно занимался наукой, но при этом имел свою позицию, и из-за этого у него, как я понимаю, периодически были проблемы. Он считал, что на кафедре с наукой не очень хорошо, что все погрязли в рутине». Ключевые слова здесь: «имел свою позицию, и из-за этого… были проблемы». И мнение: «все погрязли в рутине». Что ж, такое бывает, но реальные проблемы на папиной работе для ребенка как раз не имеют никакого значения («я особенно его работой не интересовался»). Ребенок только знает: папа много работает, но плохие дяди создают ему проблемы. А поскольку, глядя на это, мальчик учится тому, как надо жить и работать, получается программа: надо много работать, но как ни старайся, а люди, погрязшие в рутине, все равно ничего не дадут сделать. Или короче: старайся делать (неважно что), и у тебя будут проблемы. В болезненном случае эта формула преобразуется в императив: действуй так, чтобы у тебя возникли проблемы.

Собственно, это и есть реальная политическая программа президентства Дмитрия Медведева. Сейчас она уже видна в полной мере. Сколько президент ни старается, а неблагодарный народ только смеется над ним. И чем больше Медведев будет стараться, тем больше у него будет проблем. Это, так сказать, электоральный аспект, но есть еще один, чисто службистский. Как известно, Медведева брали на должность, чтобы он не предпринимал самостоятельно ничего серьезного. И дело не в том, что он местоблюститель по определению. Дело в том, что тандем в любом случае предполагает полную согласованность. Но, увы, как раз этой работы Медведев сделать не может. Точнее, ему не дают ее сделать плохие ребята на службе («все погрязли в рутине»). Президент старается, а они (его собственная обслуга, всякие юргенсы, советчики из-за бугра) реально не дают выполнить то, что доверил Путин. Медведев-то, может, и хотел изначально хорошо исполнить эту работу (отец ему показал, как надо сидеть за столом, обложившись бумагами), но ему сразу же стали мешать. Как это происходит, тоже можно увидеть в книге Сванидзе. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ