Начало книги – здесь. Предыдущее – здесь.

Путь Домой

Крис Кельвин летит на Солярис, дабы выяснить, что у его коллег не заладилось с работой. Он долго прощается с отцом. Но Крис – человек без воображения, все россказни о Солярисе друга отца Бертона – пилота, видевшего «над Океаном маленького сына, погибшего физика Фехнера», он воспринял как бред.

На фоне размолвки отца и сына в кадре постоянно отчий Дом – удивительное творение Тарковского. (Тема Дома продлится в «Жертвоприношении».) Конкретно само здание сооружалось где-то под Москвой. Хотя такие красивейшие места (сочетание деревьев, воды, лугов), кажется, найти невозможно… Несмотря на то, что отец и сын расстаются навсегда (космические путешествия «съедают» много времени, и герой вернется, когда родителей не будет в живых), прощание из-за ссоры получилось холодноватым…

Обитателей станции Крис нашел в подавленном настроении. Оказывается, мыслящая планета, анализируя подсознание землян, присылает им гостей – самых близких для них людей, с которыми были наиболее трудные отношения. «Гости» – воплощение «болевых точек» персонажей.

В частности, для Криса была «воспроизведена» покончившая после семейной размолвки жизнь самоубийством его супруга Хари.

После того, как «коллеги по работе» разъяснили ему, что это «не человек», он совершает чисто «горизонтальный» поступок: приглашает супругу прокатиться в реактивном модуле. Он «по-джентельменски» пропускает ее вперед, мол, проходи, дорогая. Хари спрашивает, почему он не заходит. На что герой молча закрывает люк и отправляет «дорогую» путешествовать в одиночестве…

Поступок логичный, говорящий, что герой способен принимать волевые решения. Логика проста: это «не человек», значит, с ней – «не по-человечески». Конечно, его «корябает», «а вдруг человек», тогда это… Но герой – личность сильная и распускаться себе не позволяет, пока на следующее утро не обнаруживает на постели рядом собой точно такую же Хари…

Любовь к потерянной супруге вспыхивает вновь. Ему уже плевать, что в ее жилах не человеческая кровь. Он начинает бояться ее потерять. С этого момента Кельвин демонстрирует исключительно «вертикальное», крайне совестливое поведение.

Нет смысла рассказывать о перипетиях известной картины, скажу только: Солярис все больше «понимает» и «принимает» главного героя. И «докапывается» до «второй боли» Криса – отца, с которым тот повздорил. Последний кадр фильма потрясает: на облаке над океаном Соляриса возник Дом. На пороге его стоит на коленях Крис перед отцом. (далее…)

Начало книги – здесь. Предыдущее – здесь.

Симметрия

Идеальная модель (произведение) подобна устройству кристалла. Его структуру открыл француз Гауи. Как-то этот выдающийся минералог рассматривал в гостях кристалл кальцита и нечаянно уронил его на пол. Кристалл, естественно, раскололся. Гауи, рассмотрев осколки, обратил внимание на то, что все они одинаковой формы: ромбоэдры. Затем он добил остатки чужого кристалла и убедился, что даже мельчайшие пылинки кальцита имели эту форму. Это открытие легло в основу его теории, опубликованной в 1801 году, где он высказал предположение, что раскалывание может происходить не до бесконечности, а до «ядер раскалывания» – мельчайших ромбоэдров.

Удивительна модель строения: прозрачный кристалл состоит из сотен подобных «кубиков» (идеальная модель по Гауи), ромбоэдров и т.д. Из них можно выстраивать любые по сложности формы.

Точно так же идеальный шедевр искусства, например, талантливый роман, можно «расколотить» до поэтически емких фраз (но не до слов – это уже «атомы»). Или те же фильмы Андрея Тарковского разрезать на кадры – каждый из них будет маленькой картиной. (далее…)