У меня с собой небольшая помятая бумажка. Буквы наполовину стерлись и размазались, отчего листок принял серый оттенок. На нем – маршрут до нашего первого ночлега в этой стране. Выйти из метро, повернуть налево, пройти несколько кварталов, повернуть направо, еще двести метров и снова направо. Пункт назначения. Я чувствую себя слепым котом, крадущимся по наклонной мостовой.
Мы поднимаемся по ступенькам, чтобы выйти из метро.
От Алекса и так немного толку: он заикается, и я договариваю за него. Он кивает и пытается говорить дальше. А я опять его перебиваю. Чертов заика.
Теперь бедолага и вовсе молчит.
Алекс – блондин. У него пышные кучерявые волосы, какие-то фенечки на шее, отчего он походит на хиппаря из поздних 60-ых. Но по современным меркам он – чистокровный хипстер. Все эти модные шмотки, узкие штанишки, блестящие туфельки, приталенный пиджачок.
На мне – потертые джинсы (китайский ноунейм), истоптанные казаки и свободная рубашка в красно-бежевую клеточку. Очки на пол-лица, чтобы скрыться от реальности. Будто все – сон, а сон – это реальность.
В вагоне, кроме нас, никого нет. Скрипят поручни, и слышно, как поезд тихо скользит по отполированным рельсам. Сквозь окна в густой темноте видны маленькие огоньки, знаменующие начало города, над которым небо принимает немного красный оттенок. Я никогда здесь не был и теперь очень и очень смутно представляю, как тут сложится моя жизнь. В соседнем вагоне негритянка громко спорит о чем-то со своим парнем. Он белый, и у него испуганный вид. Она машет руками, и слюна вылетает из ее рта, попадая прямо на лицо ее спутника. Парень ничего будто бы не замечает. Он даже не морщится, а время от времени пытается заговорить, но она его перебивает, и он продолжает покорно ее выслушивать.
На одной из станций в наш вагон заходит транс. (more…)
Это станция или перрон – я еще толком не разобрался. Везде – углы в девяносто градусов, бетон и прямые линии, затейливо пересекающиеся в пространстве и образующие странные узоры. С одной стороны – тяжелые стеклянные двери. Мы сидим на деревянной обивке в холодном и огромном помещении: в некоторых местах бетонные выступы обиты деревянными досками, визуально объединяющимися в некое подобие лавочки для отдыха.
На полу – длинные черные линии от чьей-то обуви. Тот, кто по ночам не на земле и у кого под ногами – пол, а дальше – фюзеляж самолета. Бортовые самописцы где-то в хвосте ревущей железной машины. Следы тех, кто прилетел сюда с других материков, думая, что первый шаг на земле – это и есть их спасение. Их путь в рай. Незамедлительная доставка на небеса.
Я сижу на этой треклятой лавчонке, сигарета наполовину истлела. Курить уже не хочется. Но я продолжаю держать сигарету: это знак благополучия и невинных намерений.
Меня тяготят воспоминания о прошлом, они преследуют меня на каждом шагу.
Человек, живущий тем, что он уже пережил. Отчаянная безысходность. Пуля, летящая в обратную сторону.
Прошлое. Ты будто спишь под бетонным слоем лавины.
Ты не знаешь, где верх, где низ. Ты открываешь рот и пытаешься сплюнуть. Гравитация, похоронившая тебя заживо, теперь может тебя спасти. Ориентация в пространстве. Жижа из раскромсанных зубов и крови от прикушенного языка. Слюна по щекам устремляется к твоему затылку.
Как известно, две трети попадающих под лавину оказываются на глубине менее двух метров. Остальных от свежего горного воздуха отделяют лишь несколько десятков сантиметров.
Ты замечаешь небольшой просвет на потолке своей ледяной могилы. (more…)
Но это все философствования, которые не стоят и гроша.
На самом деле никто не был святым, ни над кем я не видел никакого нимба. Ауры у всех были с большими пробоинами, сине-зеленые, и мир катился ко всем чертям. Но кому же там – где горят в печах, страдают от бесконечных артрита и сальмонеллеза и пьют раскаленное олово – нужны мы, суетные людишки, такие предсказуемые и навеки закованные в вездесущих размышлениях о погоде, болезнях и мимолетном флирте? Ад – это не то место, где женщина может плакаться, что сегодня ей опять не уступили дорогу, хоть зад у нее и премиум-класса. Это не то место, где с похмелья сетуют на головную боль и запор на почве алкоголизма или интоксикации никотином, а, может, просто свинцом. И это совсем не похоже на то место, где можно пожаловаться на импотенцию или нанять личного психотерапевта. Здесь никого не интересует бесплодие и фальсификация выборов. Круговерть безделья и помпезной литургии. Вековая кома, замыкание душ на пути к мокше. Ад – это беспричинное место всех причин. Ад – это то место, (more…)
Возникает вопрос: как все до этого дошло? Как получилось так, что голова моя трещала по швам и Джерри с Денисом, взяв меня под руки, помогали мне выбраться из отеля, чтобы я мог подышать свежим обжигающим воздухом этих святых земель. Моя Великая Депрессия. На заседании Мира и Пути решается вопрос о бытии и крахе, а я как обычно верчу головой и отнекиваюсь, балансируя на парапете Смерти. Со мной никто никогда не был милостив, и в этот раз я тоже не рассчитывал на божье расположение.
- Эрик, все в порядке?
Я поднял голову. Из окна третьего этажа на меня смотрели круглая голова, глаза, скривленный рот, двойной подбородок. (more…)
Такое было ощущение, как будто лихорадка начинается. Холодный пот стекает по телу, я дрожу. Лежу на постели и чувствую, как к горлу аморфным комом подкатывает бред. Опять началось – это ничем не объяснимое состояние, когда время ускоряет свой ход. Тиканье часов стробоскопом гуляет по номеру, Джерри сидит и чешет свой хер, задумчиво впялившись в какую-то заумную книгу, его глаза бегают очень быстро, старый еврей; я снова тут, вспоминаю свое прошлое в этой постели, воздух здесь чересчур насыщенный, слишком плотный для меня. Никакого шанса на спасение. Мне дурно, и от осознания этого мне делается еще хуже. Я вспоминаю, вспоминаю и вспоминаю. Что делать? Джерри, его глаза. Что это еще за книга? Когда я вообще в последний раз читал книги? Как правило, дело имеешь исключительно с журналами в уборной. Туалет – место вселенского уединения, ось, вокруг которой вертится весь мир. Пару журнальчиков в углу, одиночество сквозь стены.
Бред захлестывает все мое существо, каждый атом на машине времени проносится сквозь третье измерение. Кто-то ходит по коридору, боже. Это так похоже на ту поездку к фрицам, но пока (more…)
Начало книги – здесь. Начало этой части – здесь. Предыдущий эпизод этой части – здесь.
68
В общем-то, это были далеко не все болезни, от которых мне приходилось страдать.
Мои руки. Каждый раз я мыл их трижды. Мне требовалась идеальная чистота. Через полгода это число дошло до предела: я семь раз брал в руки мыло, чтобы сделать их чистыми. Чтобы не оставить ни единого микроба, ни одной бактерии.
Чтобы избежать гельминтной инвазии.
«Славьте Господа, потому что Он благ, потому что милость Его вечна».
Бред сумасшедшего.
Непреодолимо хотелось вновь увидеть ту молоденькую медсестру, которая объявляла результаты исследования моей мочи.
«Мистер Левковиц…», - начала она свое обращение ко мне, как только вышла из кабинета.
Но у меня была жуткая боязнь перед зелеными стенами больниц, перед табличками (more…)
Начало книги – здесь. Начало этой части – здесь. Предыдущий эпизод этой части – здесь.
66
Тум-тум-тум! – хотя в нашем номере стояла гробовая тишина и только сигареты потрескивали, в голове моей все еще звучали чьи-то удары в дверь.
Громко. Увесисто. Неуютно.
Через пять минут кто-то снова приблизился к нашей двери и начал копаться в замке.
Паукам абсолютно наплевать, в каком году убили Кеннеди. Паукам не важно, крут ты или убожен. Все-таки они не пьют так, как это делаешь ты, доводя себя до состояния опухшего насекомого. Они лишь плетут паутину. Плетут паутину и ждут свою добычу. А потом ее жрут. Пауки ложить хотели на все твои достижения и провалы. Их не интересует длина твоего прибора. Ты просто движущийся предмет в их поле зрения. Ты просто расплывчатое пятнышко в одном из их восьми или десяти глаз. Очередной неудачник. А еще у тебя – вкусное мясо.
На заметку: я никогда не видел паука-ипохондрика. Может, я что-то пропустил?
Начало книги – здесь. Начало этой части – здесь. Предыдущий эпизод этой части – здесь.
64
Я лежал на кровати, а входная дверь скрипела под натиском чьих-то увесистых ударов. Кому понадобилось выбивать эту чертову дверь?
Пару часов назад или больше, когда мы еще были на горе, там было прекрасно, и мы почти не пили. Мы дышали чистым воздухом и рассматривали долины. О да, там было поистине прекрасно. Но какой-то козел настойчиво бил в дверь, и это не давало мне сосредоточиться на мыслях о нашем горном трипе, о лучах солнца, о капающей на живот влаге.
Я подумал, что, возможно, кто-то стучит в дверь. Не то чтобы эта мысль была устрашающей, но на какое-то мгновение она заставила меня ощутить (more…)
Перед вами книга о пути, написанная на обочине очередного шоссе. Путешествуя, я всегда делал заметки, однако никогда не думал, что они смогут приобрести вид книги. А записывал я все, что считал необходимым, только лишь потому, что полагал, будто ни одно из наших действий нельзя считать оправданным, если о нем не узнали другие. Это не просто книга о путешествиях, это призыв взглянуть на свою жизнь сверху, отложить в сторону мысли о директорском кресле, включить джаз, заказать себе кофе и решить, стоит ли в него добавлять сахар или его натуральная горькость вам больше по душе. Подробнее об этой блог-книге - здесь. А об авторе - читайте здесь.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
