Начало книги – здесь. Начало этой части – здесь. Предыдущий эпизод этой части – здесь.

43

Во вторник от безысходности я, наверное, первый раз за последние полгода включил телевизор. Тот сначала тихонько запищал, словно собираясь с силами, а потом выдавил на экран тусклое изображение какого-то ток-шоу. Обсуждали собак, их разведение и способы избегания излишних фекалий в пределе домашнего очага. Мне показалось это самой занимательной темой на Северном полушарии. Я набрал Мириам, послушал ее голос (она всегда очень приятно и очаровательно произносила «алло, кто это?»), положил трубку, взял чипсы, уселся на неизвестного происхождения циновку и впялился в экран. Какой-то умник заявил, что обнаружил прямую связь между намордником и дерьмом: чем больше ваши питомцы носят намордник, тем чаще они срут на ваши ковры. Поверьте, чтобы почувствовать себя мудрецом, совсем не обязательно становится великим риши или проходить обряд инициации в род Вассерманов. Достаточно просто включить телевизор. Если повезет, попадете на обсуждение животных испражнений, когда люди полемизируют на эту тему с лицами посерьезней, чем у самых суровых сумоистов. Это мировая клоунада, текущая по проводам над, под, слева или справа, сзади, спереди, в, у, вне, изнутри и снаружи. Помешательство информационным господством, искушение мозга, голод извилин. Вряд ли кто-либо из нас смог бы представить себе наше столетие без этих болезней. Они необходимы, как послеродовый хлопок по заду. Вот и выходит, что мы мудры при рождении и совершенно глупы, когда умираем.

Начался выпуск вечерних новостей. (more…)

Начало книги – здесь. Начало этой части – здесь. Предыдущий эпизод этой части – здесь.

41 (продолжение)

- Джо, очарование – это когда правдоподобно врешь. Но я не об этом. Я хочу сказать, что не знаю, что бы мы делали без наших слушателей. Представь, Джо, на секундочку, что в эфир мы бы стали выходить, когда рядом с радиоприемниками никого бы не было. Радио включено, слышны наши голоса, но планета пуста, и эхо наших голосов разносится по латунным лесам, медным полям и застывшим чертогам. Нас слушают стены опустевших домов, нам внимает проходящий мимо торнадо, а мы продолжаем шутить, разговаривать и ставить хорошую музыку. Мы должны выживать.

- Ох, Кэтти, я всегда боялся твоей фантазии. Нет, наверное, лучше давай спустимся на землю, где все еще есть наши слушатели, где мы не говорим в пустоту и где еще все так же актуальна проблема измены. Кстати, мы с этого и начинали, если помнишь.

- Джо, я поняла твой намек на мою слабую девичью память, – смех, – но ведь не все так плохо. То есть измены, конечно, есть, и их много, и их количество растет в геометрической прогрессии, и люди кончают с собой, а еще в 2012-ом мы все умрем. (more…)

Начало книги – здесь. Начало этой части – здесь.

40

Я уже ничего не ждал, ровным счетом ничего. А что бы вы могли ждать от такой встречи – когда за одним столиком сидят совершенно чужие люди, связанные лишь какой-то устной договоренностью по поводу совершенно метафизической работенки? Мы встретились, поговорили, обсудили кое-какие вопросы, для приличия пропустили по чашечке кофе, да, я покурил. Это такие условности, которые необходимо соблюдать. Я ничего не ждал. Работа фотографа сама нашла меня, глянец сам окутал мои пальцы. Я всегда верил в бессмертие искусства, но теперь, когда увидел, как легко оно продается и, главное, ради чего оно может существовать (мне нужны были деньги на выпивку и ночную жизнь), мое видение универсума как некой вещи в себе, обусловленной и оправданной собой, живущей ради самой себя, ради искусства на какой-то забытой планете, пошатнулось и с грохотом упало на трескучий ламинат. Искусство – это выдумка человеческой слабости, это попытка оправдания перед флюидами безвестности. Искусство похоже на бога. В него верят и ему поклоняются. Для искусства вместо церквей, синагог и прочих молелен воздвигают лувры и третьяковки на Крымском Валу. Искусство начинает соперничать с религией, это современная интерпретация веры. Фотография, литература, музыка, живопись – все это поглощает умы людей, заставляя их искать спасение и исход среди нот, строк и масляных мазков школы маккьяйоли. Мы стоим перед великим упущением этого мира – недостатком веры в себя.

Жадно глотая продымленный воздух, я украдкой посматривал то на журналистку, то в окно. (more…)

Начало – здесь. Предыдущая часть – здесь.

38

Уже потом, когда я прилетел из Израиля, мне позвонили. Мне было не совсем удобно: я находился в уборной и неспеша листал русско-английский словарь в поисках изящных ругательств. Все же я поднял трубку и вымученным голосом поприветствовал незнакомого визави. Девушка с приятным голосом сообщила, что хочет предложить мне работу в глянцевом журнале. «Что за чертовщина? – подумал я. – Откуда у них мой номер?» Мне, знаете ли, не часто звонят с предложениями работы. Я чувствовал, что меня начинает захлестывать некое подобие алкогольного параноида, начавшегося еще на Святой земле, когда я стал бредить преследованием и подобными нездоровыми идеями. Девушка тем временем всего лишь хотела, чтобы я был их фотографом. Трусики, гламур, обнаженные груди? Глянцевая преисподняя? Чрево загробной индустрии? Напомаженное лоно элегантных ножек? Продажная передовица? Мой идеал, антиутопия мироздания. Я не раздумывая согласился. Мы назначили встречу на следующий день, чтобы обсудить и обговорить все нюансы, уладить денежные вопросы.

Центр города. Небольшой барчик. На площади собралось много голубей. Какой-то бродяга кормит их семечками. Они подлетают и садятся ему на руки. Не хватает только венецианских каналов да узких гондол с поющими гондольерами.

«Святая Дева Мария!» – кричит бродяга и бросает большую жменю семечек себе под ноги. (more…)